Одна из секций Петербургской фантастической ассамблеи — 2014 посвящена сказкам — ведь именно из сказок происходит если не вся фантастика, то уж точно некоторые её направления, и фантастическое и сказочное по сей день ходят рука об руку.

 

Доклад «Страшная-страшная сказка:
сказочные мотивы в хорроре» (М. Гинзбург)

Зачем родители читают детям хорошие сказки, в которых Добро всегда побеждает Зло, — интуитивно понятно всем. А вот зачем дети тайком рассказывают друг другу страшные истории? И, вырастая, смотрят страшные-престрашные фильмы? О природе страха, его необходимости как психологической функции и части культуры можно будет узнать из доклада Марии Гинзбург.

Тезисы:

  • Культурные корни хоррора: так ли добры добрые сказки?
  • Роль и необходимость страха в психологии, мифологии славянских народов и в современной культуре.
  • Старые знакомые: Черная Простыня и Гроб на колесиках. Хоррор как способ отражения исторических событий в культуре народа.
  • Современные страшные сказки для детей и взрослых — в чем их смысл?

Круглый стол «Когда детская сказка
превращается в «сказку для взрослых»?»

«Щелкунчик» Э. Т. А. Гофмана, «Три толстяка» Юрия Олеши, «Дракон Евгения» Шварца, «Голубятня на желтой поляне» Владислава Крапивина, цикл Джоан Роулинг о Гарри Поттере… Что объединяет эти разноплановые книги — ну, кроме факта экранизации (в большинстве случаев неоднократной)? Прежде всего то, что все они писались для детей и подростков — но это не помешало им стать настоящей взрослой литературой, которую читают, анализируют, обсуждают вполне серьезные дяди и тети, иногда даже с филологическим образованием. В то же время многие другие книги, писавшиеся в те же годы, остаются достоянием юной аудитории — порой отличной, но все-таки детской литературой. Так когда же детская сказка превращается в «сказку для взрослых», какие факторы играют тут главную роль и почему с одними текстами эта чудесная трансформация происходит, а с другими — ни за какие коврижки? На Петербургской фантастической ассамблее эту тему обсудят писатели-фантасты с опытом сочинения сказок: Александр Щеголев, Анна Семироль, Анна Гурова и другие.

Дискуссия «Как писать литературные сказки»

«Для детей надо писать так же, как для взрослых, только лучше», — сказал Маршак. При всем уважении к Самуилу Яковлевичу, с точки зрения возрастной психологии высказывание совершенно бессмысленное. Прав, скорее, драматург Михаил Бартенев: «Для детей нужно писать не хуже и не лучше, а по-другому». Дети – не взрослые: они иначе воспринимают мир и текст, причем в разном возрасте по-разному. Им нужны другие «цеплялочки» и «завлекалочки», нежели их папам и мамам. О том, в чем заключается специфика детской сказки, на что стоит обратить особое внимание писателю, планирующему попробовать свои силы в этой области, и в чем секрет успеха у детской аудитории, на Петербургской фантастической ассамблее — 2014 поспорят писатели Далия Трускиновская, Анна Гурова, Анна Семироль и др.

Дискуссия «Нужны ли сказки современных писателей
читателю-подростку?»

Как известно, литература для детей и подростков – единственный динамично развивающийся сектор книжного рынка в современной России. Спрос рождает предложение, тиражи растут – может быть, не так стремительно, как хотелось бы, зато стабильно. Регулярно пробуют свои силы на этом поле и писатели-фантасты, начиная от супругов Дяченко и Александра Зорича до Павла Марушкина и Натальи Щербы. Однако тех, кто добился заметного коммерческого успеха, можно пересчитать по пальцам: большинство попыток сменить аудиторию провалились с треском. В чем тут дело: современники не выдерживают конкуренцию с классиками? Или с переводными авторами, обильно пишущими для детей и подростков? Или юным читателям просто не интересны приключения их сверстников, описанные взрослыми дядями и тетями с совершенно другим жизненным опытом? На Петербургской фантастической ассамблее эти вопросы обсудят писатели, пробовавшие свои силы в этом направлении, а в качестве эксперта выступит Евгения Тихонова, заведующая детской редакцией издательства «Акварель».

Доклад-показ «Сказка ложь, да в ней намек.
Новый Дисней и его «мамочки»
(Т. Желокова)

Ни для кого не секрет, что Дисней занялся переделкой старых сюжетов. С детства знакомые всем истории получают новую жизнь и новые смыслы. Отношения принца и принцессы больше не являются главным сюжетом сказок. Но о чем же эти сказки? Какие отношения попали во главу угла для Диснея XXI века? Как ни удивительно, но принцессы нынешнего столетия более всего озабочены отношениями с матерями и выбором жизненного пути. Подробности — на Ассамблее!

Доклад «Евгений Шварц:
Превращения сказки» (О. Романова)

Доклад посвящен проблеме использования литературной или народной сказки для создания пьесы. Тезисы:

  • Инсценировка и самостоятельное драматическое произведение: что можно считать полноценной пьесой, а что – переводом литературного текста на язык театра?
  • Работа Е.Шварца над пьесами.
  • Сказки довоенного периода: «Голый король» (1934), «Красная Шапочка» (1936), «Снежная королева» (1939), «Тень» (1940), «Сказка о потерянном времени» (1940)
  • Сказки послевоенного периода: «Дракон» (1944), «Сказка о храбром солдате» (1946), «Два клёна» (1953), «Обыкновенное чудо» (1956).
  • Киносценарии, ставшие также пьесами для театра: «Доктор Айболит» (1938), «Золушка» (1945), «Каин ХVIII» (1947).
  • Какие изменения вносил Шварц в киносценарии по собственным пьесам и повестям? Как он работал в соавторстве? И, в конце концов, как он работал, когда пьесы его не ставились и не принимались театрами?

Доклад-показ
«Алиса» Льюиса Кэррола на экране»
(С. Бережной)

Классические сказочные повести Льюиса Кэррола «Алиса в Стране Чудес» и «Алиса в Зазеркалье» сочетают виртуозность языковой игры, характерную для сна свободу от внешней логики реальности — но в то же время они удивительно «визуальны». У художников, которые брались эти повести иллюстрировать, начиная с Тэнниела, обычно не возникало сложностей в передаче даже самых сюрреалистических образов и ситуаций — а если такие сложности и случались, они оказывались вполне преодолимы и многие иллюстрации к «Алисе», которые воплотили в статике «визуальность» текста Кэррола, заняли в классике книжной иллюстрации столь же почётное место, какое сами повести Кэррола заняли в литературе.

Рождение и быстрое развитие кинематографа создало совершенно новые инструменты для визуализаций литературных произведений — статичную графическую или живописную иллюстрацию оказалось возможным дополнить иллюстрацией динамичной. Созданное как способ зафиксировать и затем воспроизвести на экране реальность, кино почти сразу осознало свою способность экранную реальность преображать и даже пересоздавать. Первые эксперименты Люмьеров и грандиозный прорыв в кинофантастику Жоржа Мельеса открыли перед зрителем совершенно новый мир, невероятный — но в то же время зримый, а потому парадоксальным образом воспринимаемый как достоверный.

Стоит ли удивляться, что кинематографисты очень скоро обратили внимание на повести Кэррола?

История экранизаций «Алисы в Стране Чудес» и «Алисы в Зазеркалье», начиная с самой первой версии 1903 года, даёт нам прекрасную возможность отследить, как менялись со временем подходы, инструментарий и идеология воплощения реальности литературной сказки в почти осязаемую реальность экранного чуда.

 

Comments are closed, but trackbacks and pingbacks are open.