Завершающее домашнее задание семинаристы прозаических групп получили общее – написать микрорассказ. Сложность заключалась в том, что тему рассказа, связанную с семинаром, и жанр определяли не участники и даже не мастера, а слепой случай. Участники тянули «жанровые» и «сюжетные» билеты, определяя, о чем и каким «штилем» придется писать. Кажется, нет ничего проще – описать церемонию открытия семинара, лекцию Алана Кубатиева, занятие в группе, попытку убедить кофейный автомат отдать сдачу или хотя бы выдать напиток, выполнение домашнего задания… А теперь представьте, что вам необходимо сделать это в жанре славянского фентези, хоррора или обратиться к стимпанку…
Попробуйте угадать, в каком жанре написаны рассказы участников семинара.
Ирина Федченко
Когда это кончится…
— Остановитесь!
Девушка замерла перед нами, раскинув руки и зажмурившись.
Красивая. Из этой сцены вышла бы отличная обложка для фантастического романа. Вот героиня, золотые кудри рассыпались по плечам, брови сведены, взгляд решительный и твердый. На ней белое платье с глубокими разрезами, в которые видно полные бедра. Видно так, что ничего не разобрать, но и глаз не отвести тоже.
Мне даже как-то неловко стало в стандартном, безразмерном скафандре: штанины собрались гармошкой над голенищами сапог, пояс завязан узлом… Но лучше бы ей, принцессе, сидеть на корабле и не высовываться, пока мы не закончим. Сама же плакала, заламывала руки — а теперь что, передумала, и зря мы сюда сутки летели?
За спиной красавицы ржавая громадина пришла в движение. Задребезжав, как десяток холодильников, кофейный автомат хищно щелкнул заслонкой. Там, в подсвеченной оранжевым глубине, висел измятый пластиковый стаканчик. По правой его стороне медленно стекала вниз темная жидкость.
Крышка над щелью для монет отлетела в сторону. Застрекотала невидимая пружина.
За секунду до катастрофы наш пилот, Алекс, метнулся вперед и, обхватив за талию, уронил принцессу на себя. Они еще падали, а землю в паре шагов перед ними вспорола очередь из монет.
Дитрих сложил и засунул в карман свой телескопический меч.
— Нам улетать? — Он был предельно вежлив. — Счет за ложный вызов на вас оформить?
Алекс не спешил подниматься. Руки его лежали уже не на талии, но ничего против этого ему пока не говорили.
Я подумала вдруг, что совершенно не помню, как зовут нашу заказчицу: то ли Лора, то ли Лейла… В заявке точно написано. Все-таки, слишком я невнимательная для службы космической безопасности.
— Вы не можете просто так взять и уйти! — Отведя от лица локоны, принцесса посмотрела прямо на Дитриха. Ресницы ее были влажными. — Мой мир погибнет! Мы ведь проделали огромный путь. Нам нужно только остановить эту чудовищную машину, и гармония снова станет абсолютной!
Алекс покачал головой, но руку убрал.
— Тогда, б… баклан тебя поцелуй, какого ты выскочила, пока автомат перезагружался?
После этих слов принцесса обернулась к своему герою. Автомат клокотал позади, но нарушать гармонию локальную не спешил.
— Я думала, что ты понимаешь меня! Я выбрала тебя, чтобы разделить на двоих эту ношу!
Пилот сглотнул.
— Какую, с… суслика облезлого, ношу?
Дитрих нахмурился, подозревая их в чем-то нехорошем. Алекс втянул голову в плечи. Но принцесса ничего из этого не заметила и продолжила:
— Пусть автомат состоит из металла и пластика, но он тоже чувствует боль. Мне больно так же, как и ему! Я должна остановить, но не уничтожить его, потому что иначе все станет бессмысленным!
По моему скромному мнению, бессмысленным все стало вот уже, но кто меня, стажера, послушает. Как хорошо, что после этого задания моя практика закончится.
Я посмотрела на небо, где здешняя звезда медленно опускалась в оранжевые, как мандарин, облака. Красиво.
Автомат заскрежетал и выплюнул еще несколько монет. Поднялась пыль. Принцесса зажмурилась и отвлеклась, и тут Дитрих быстро подошел к автомату и перерубил кабель питания. Панель мигнула и потухла, а зловещий рокот стих.
— Десять минут на гармонию, — равнодушно заявил Дитрих.
И обратился ко мне:
— Вызывай цуп, мы закончили.
Я отошла и привычно зажала тангенту.
— «Загадочный» вызывает центр управления полетами. Центр управления полетами, ответьте!
Шум в эфире, щелчок.
— Центр управления полетами слушает.
— «Загадочный» выполнил задание и возвращается. — Я узнала голос на той стороне и вновь посмотрела на небо. — Запрашиваю шлюз для стыковки и расчет по трассе.
— А самим? Ничего не считаете, ничем не интересуетесь!..
Оранжевый превратился в зеленый, а над самым горизонтом загорелась пара звезд. А может, лучше бы и ничего не кончалось.
Сергей Сизарев
— Я знаю, вы никого не кусаете, никем не упиваетесь, но кто-нибудь из вас пил кровь Хемингуэя? — спросил граф Кайсанбекула на Питейском вампсеминаре.
Рук никто не поднял.
— Жалкие несчастные нелюди, — заключил граф. — Как вы только в зеркало смотритесь?
— Чтоб к утру нашли и выпили, — прозвучал из зала пропитой голос опытной вампирки.
— Там такой вкус, такой букет! — вещал сэр Алан.
«Букет Молдавии или букет Чувашии?» — крутился в голове вопрос. «Век солнца не видать! Как я буду пить кровь мертвеца? Если только найду потомков, но там уже седьмая вода на киселе… Правда покойный заспиртовал себя заживо. Возможно, не всё потеряно…».
Я добирался сюда безлунными ночами в поисках простых и понятных рецептов вампирского ремесла — как кусать, чтоб присосаться к проекту или серии. Искусство кусания, мастерство кровососания — для меня высшие материи… Кусали ли вы великих? Искушение… Я порченная кровь. Комар на шторе. В гробу видал я классиков вампиризма. Они прозвучали в веках. Я прозвеню в тишине. К счастью, мастера укуса делятся с нами, как делать это нёбное и межзубное «кусь», чтобы не пропасть с голоду. Жажда знания — может, кто-нибудь и дорастёт…
— Кто из вас кусал Паустовского? — звучит новый вопрос лектора.
Тяну руку.
— Неужели вы? — удивлённо спрашивает граф.
— Я кусал его собаку, его дворника, кошку и экономку. Самого Паустовского — нет.
— Вот о чём я и говорил, — кивает граф Кайсанбекула. — Поразительная деградация прикуса.
Мария Кимури
— Это даже не смешно, — сказала тень за столом, и в комнате потемнело. — Здесь не о чем говорить, — сказала ведущая. — Это даже невозможно читать. Стало холодно, по спине побежали мурашки — Кто принял эту графомань в группу? Я с ним больше работать не буду! — с жаром воскликнул ведущий, отращивая клыки. — Вы жалкая и ничтожная личность, — бросил выбритый. И тогда автор закричала.
Александр Быкадоров
Access violation…
«Ну чё, наливай!»
Пакет бинарников расшифровался совершенно определённо, хотя я и так знал, о чём меня попросят. Ну и первая строчка кода, как обычно в таких случаях, была узнаваема, поэтому я сразу потянулся к бутылке.
Храни, господь, того, кто придумал межнейронный интерфейс! Это же какое-то техническое чудо! Я всю свою жизнь проклинал невербальное цифровое общение — за его невозможность передать интонацию, мимику, жесты, но теперь, когда пару секунд требуется для настройки общего радиоканала с уникальным шифрованием — на компанию из любого количества человек — ты можешь быть спокоен, что собеседник поймёт тебя, даже если он в стельку пьян.
Я взял бутылку в руки, ощутив прохладу стекла, откупорил пробку, разлил вино по бокалам. Мы звонко чокнулись и выпили этот горчащий нектар. Напиток пошёл по нутру, разливаясь теплотой.
Знаете, чем хорош межнейронный интерфейс? Можно делиться ощущениями — но не на словах, а в чистом виде. Твой партнёр будет чувствовать то же самое, что и ты. Можно обмениваться ощущениями опьянения, например — это в какой-то мере даже весело. Именно поэтому мы решили устроить этот нейробу́хач. Или вот, когда ты с девушкой… Ну ладно, не будем сейчас о перверсиях…
Локи — первый от кого пришли бинарники. Ну, его ощущения всегда были стандартны. Он всех видел как эльфов, у которых никогда не бывает похмелья. А у него самого оно бывает? Почему я никогда не видел Локи пьяным? Он же наверняка бывает пьяным? Может он круче эльфов? Не, ну а что? Бабы, вон, вешаются на него гроздьями, наверно чё-то знают. Бабу — её не проведёшь, она сердцем чует.
Кстати, о бабах. Где пьяные бинарники от наших очаровательных сударынь? Алёна, Ирина? Я же видел, как вы пили вино, бокалы-то пустые.
Они все почему-то смотрели на меня, как будто недоумевали — все трое. Смотрели, и долго — но ни единого пакета данных за это время не пришло. Может, я случайно отключил интерфейс? Да нет же, работает. А что происходит?
Они стали открывать рты и общаться обычным человеческим способом. Стоп, почему я их не слышу. Так ведь не должно быть. А, да-да-да-да… Я же отключил слуховое восприятие, тоже новая фича интрефейса. Так, где это, где же…
«Так, не надо щёлкать пальцами у меня перед носом!»
Чёрт, они же всё равно это не услышат.
Вот, наконец-то…
— Саша, ты не пингуешься.
Это признёс Локи. А всё-таки он пьянеет. Лицо — каменное, и глаза какие-то… Смотрит словно в тебя, и в тоже время мимо.
— Ща поправим.
Господи, сколько усилий нужно, чтоб разговаривать пьяным! В следующий раз нужно подумать о более плотной закуске!
Так, почему же не работает интерфейс. Надо зайти в логи…
Логи, Локи… Это так совпало или специально?
— Дима, ты пока наливай сам, мне нужно починиться…
— Не вопрос.
О, наливают. Так, пропускать некрасиво. Я выпил, винишко ударило в мозг тяжёлой сонливостью.
Так, мне нужны логи! Логи!
Зря я конфигурировал интерфейс самостоятельно. Говорят же американцы: если это работает — не чини. Проклятие айтишного образования. Конфигурация из коробки — только для чайников! Мы мол, сами с усами.
Ага, вот оно.
«Acces violation at address 00054 in module Kubatiev.dll»
Ну и дела. Не хватало только библиотеки править на пьяную голову. Тут либо пить, либо код писать. А как нейробухать, когда код неисправен?
Кстати, а кот исправен?
Похоже, я в хламищу…
Да, и пропускать тосты нельзя. Даже когда в открытой среде редактирования строки сливаются и плывут перед глазами? Тут даже подсветка синтаксиса не помогает. Кстати, вы когда-нибудь пробовали программировать, без клавиатуры и моника, когда окна среды генерируются мозгом? Сидишь, вроде бы тупишь, взгляд каменный — но работаешь. Кстати, так и отмазываться можно, если сдача проекта не горят. Есть в этом, конечно, свой недостаток. Я вот сейчас из-за открытых окон коллег не вижу — только края тел. Ага, Локи опять наливает. Счастливцы. Делятся там эмоциями друг с другом. И только я как последний бичара — это всё равно, что бухать в одного.
Так, вроде бы исправил.
Проверка. Отладочный режим! Ура, заработало! Межнейронный интерфейс выдал приветствие: «Шутки шутками, но…» Да, это сообщение модуля.
Теперь я готов воспринимать эмоции. И даже наливать.
Я восстановил подключение к каналу — и в мозг тут же хлынули оттенки радостных чувств, эмоций, пьяной эйфории. Да, у этого винишка отличные нервно-паралитические качества.
Ух ты, сударыни думают, что я симпатичный… Ну хоть в чём-то похож на мастера…
Тимур Максютов
Многоугольник
Прыжок оверсан обошёлся недёшево: радужная капля корабля покрылась язвами трещин, перегрузки размазывали по ложементу, заставляли скрипеть все косточки.
— Ты сможешь, — сказал Командор. — Больше некому. Планету надо спасать, антиподы замышляют пустить в ход магию, нашему агенту в их гнезде не справиться без поддержки.
Звёзды, недобро прищурившись, смотрели сквозь блистер, сомневались: сумеешь ли? Справишься? Ну-ну.
Утро началось: станок для бритья, лёгкий макияж, одеколон с резким призывным запахом, выбор маскировки и белья. Апельсин подзарядился и потяжелел.
Попискивала рамка металлоискателя. Собралась очередь, сержант пояснил:
— Повышенные меры безопасности! Опасаемся агентов рептилоидов.
Сержант плечист, могуч, глуповат; бабочки в моём животе ахнули и затрепетали. Осмотрел рюкзачок, вытащил апельсин. Моё сердце замерло и пропустило удар.
— Забирай шмотки. Следующий!
Лифт вздрогнул, вознося то ли к славе, то ли на эшафот.
Соседка по лифту, девица с сиреневыми волосами, скептически оглядела, фыркнула:
— Ну-ну. Не вздумай встать у меня на пути, я уже выбрала себе любовь среди мастеров и не потерплю соперников.
И погрозила мне крепким кулачком. Стало не по себе.
Зал гудел тихо, словно осиное гнездо в режиме разогрева. Рыжая Елена объявила:
— Начинаем наш магический семинар.
Седой бумер вскочил:
— Что за бардак? Я собирался на литературный семинар, а тут какой-то Пуффендор, прости господи.
— Не кипишуй, дедуля. Ведь литература и есть магия!
Седой выдохнул.
Вот и она!
Сердце замерло и пропустило удар. Дарья стянула маску с прелестного носика, подмигнула:
— Ах, какой у нас слушатель! Как тебя зовут? Гермес, ишь ты. Жаль, жаль, что преподавателям запрещены интрижки с учениками.
И направилась к столу, покачивая бёдрами с точно рассчитанной амплитудой, волнуя, маня, сводя с ума. Девица с сиреневыми волосами придвинулась, прошипела:
— Я тебя предупреждала! Не сносить тебе ни головы, ни головки.
Спас второй мастер. Вот и он: умница, красавец, знаток испанского, кабальеро, словно только что выбравшийся из седла после конного рейда по маршруту «Пивные Карелии». Сердце замерло и пропустило удар.
— Ах, какая у нас курсантка! Как тебя зовут? Афродита, ишь ты. Я на лекциях использую нефритовую указку, да-да. Ну, ты уже знаешь, кого из мастеров выберешь, не так ли?
Девица с сиреневыми волосами перехватила планшет, словно боевой топор:
— Стерва, ты доигралась.
— Подожди, всё равно выбирает шляпа.
Солнцеликий снял шляпу, в аудитории сразу стало светло. Скривился:
— Как я себе не завидую! Вы же ничего не читаете, не знаете и не хотите. Нет, пора заканчивать, здесь никакая магия не поможет.
Выцепил меня пронзительным взглядом, узнал, кивнул.
Я вскочило и побежало к нему, едва не упав: хвост запутался между ногами. Солнцеликий ласково обнял меня:
— Умница, успело!
Дмитрий и Дарья захлебнулись от зависти и ревности, но было уже поздно: Солнцеликий принял апельсин, в последний раз оглядел аудиторию:
— Жалкие, ничтожные люди! Слава рептилоидам!
И активировал взрыватель.
